Глава 3. По призыву Расковой
- В сентябре 41-го года выступила
Марина Раскова (это личность очень известная). И обращение было к
женщинам-летчицам – она, значит, будет формировать полки, и чтобы к
ней все пошли.
Летало женщин много. Потому что Батаевское училище выпускало,
аэроклубы выпускали – летало женщин много. И все потянулись к ней,
обычно это было через ЦК комсомола.
Я отношения к авиации не имела (я кончила девять классов), но я
поперлась, пардон… Мне сказали, что мне еще семнадцать лет и поэтому
меня не возьмут. Ну – ходила-ходила, в конце концов выходила,
господи, чего тут такого… И всех отправили в саратовское… в Энгельс,
в энгельское училище, ну там Саратов рядом, туда в училище.
Вот нас здесь собрали, сформировали и пошли эшелоны в Энгельс.
В.Д. - Вас хоть
обмундировали-то нормально?
- Я как-то не обращала на это
внимание. Чего-то выдали. Какие-то комбинезоны, сначала ботинки…
потом уже, поскольку мы летали – галифе… Ну все б/у. Ну пускай
старенькие, но шинельки какие-то давали…
Вы знаете, я как-то не могу вспомнить, в чем я ходила, честно.
Потому что наверно в то время это было совершенно неважно. Самое
главное – у нас было летное. Зимой у нас был теплый комбинезон,
унты, шлемофон был… Он был на меху, но сверху не кожа, а… ну вот как
плащевая ткань тогда. Демисезонные комбинезоны давали тоже. Я вот,
например, получала вот такие здоровые унты. Всегда смеялись – я в
них только в самолете ходила, говорили: «Людка принесла на старт
унты»… Я их снашивала за сезон полностью, потому что они у меня так
– как лыжи. Я в сапогах… сапоги какие-то были – мне крупно повезло,
был 38-й размер, я носила 34-й – а так все 40-й, 41-й… Вот сапоги
давали кирзовые.
У нас я помню, «Три запятых» была – штурман полка Тоня Зубкова –
такого вот росточка, у нее были сапоги 40-й или 41-й, и намокли
когда носы у них – и вот так дыбом встали. «Запятые». И у нее нос
такой курносый еще. Я говорю: «Три запятых в строю».
Раскова там распределила на три
полка – она мыслила, что эти полки будут работать вместе. Полк
истребителей, бомбардировщиков и полк ночных бомбардировщиков… На
У-2.
Сейчас из истребителей в Москве… вот я знаю, что есть еще Тамара
Памятных в Ростове живет, из истребителей, и была Галя Бурдина, она
в Риге была. Здесь в Москве летного состава истребителей я просто не
знаю…
У них сложилась судьба хуже даже, чем у нас – мы сохранили полк, а у
них пополнение шло мужское… Там вот у них Шура Макунина, она сейчас
очень больна… она была потом завкафедрой географического в
Университете. Сейчас она очень болеет… Потом у них есть еще очень
достойный из штаба – Зоя Малькова, она академик, филолог (она
специалист по английскому языку)…
В.Д. – А начинали
вы летать на чем?
- На СБ. Ну сначала «сучку» дали
(Су-2), но ее быстренько сняли, и – СБ. Начинали на СБ. И когда на
СБ полетали, то сразу уже на «пешку» посадили. И все стрельбы,
бомбометания – все это с «пешки». Вот мы ходили на полигон –
бомбометание, стрельба по щиту, стрельба по конусу – ну, это все
штурманское и стрелка-радиста… Это все было уже на «пешке».
В.Д. - «Сушки»
выбили быстро…
- Ага… «Сучки»… (смеется). В
апреле 42-го года первый набор закончил переучивание на Су-2, а в
июне вышел приказ, что наш 587 бап должен начать переучивание на
Пе-2.
И стали нас учить. Все это вообще
было 3-м запасным авиационном полком, и там переучивали летный
состав с одного типа самолетов на другой. А нас-то надо было не
переучивать, а всему вообще учить!
Переучивание было поэтапным. Сначала всех посадили на СБ, и только
после того, как освоили СБ с инструктором, пересадили на Пе-2. Это
первый призыв начинали учить на Су-2, а потом Раскова отказалась. И
когда наши пришли, второй призыв, то мы сразу уже на «пешку» учили.
А потом уже на «пешке» мы экипажами соревновались – кто лучше готов…
Теорию нам по 10-12 часов порой читали, матчасть нужно, стрельбу
воздушную нужно, стрельбу по щитам нужно, бомбометание нужно,
навигацию, астрономию, метеорологию... И все это давали.
Метеорологию тоже нужно было – прилетаешь с запада, метеорологи
спрашивают – что там, какие облака, какой ветер…
Вон «пешка» (показывает на модель). Мы перешли на «пешки». Тут и
таких дилетанток, как я, потребовалось… Если набирали радистов из
ГВФ, то штурманов нас большинство училось, как говорится – кто мало
или налетал или пришел вот такой зеленый, не знает, где хвост, где
нос. Штурман, понимаете…
В.Д. - То есть
штурмана учились, не имея фактически летной подготовки?
- Абсолютно. Абсолютно. Многие из
них начинали летать в аэроклубе, а многие вот такие как я, ничего не
имея, не зная, как надеть парашют.
В.Д. - Но это ведь
сказывалось на результатах…
- Вы знаете, я не могу этого
сказать. Потому что учились до того вот… остервенело, так можно
сказать, мы занимались по 12-14 часов.
Сидим как-то на занятии, в очередной раз заходит штурман нашего
полка, майор Ворожбянский, посмотрел, что мы понаписали и снова
ушел. Лена Азаркина и говорит: «Знаете, девочки, он ведь надеется,
что мы с каждым днем становимся все умнее и умнее – а мы все такие
же глупые, если не глупее, потому что совсем обалдели…»
Но молодые были, молодость играла. Бывало, ночью… Распишем пулечку…
И пока дежурный в дверь стучит, мы делаем вид, что мы спим, все это
уберем, приляжем… «Ах, ах, да, но мы спали, мы не слышали…» А если
он не пришел – до утра дуемся в преферанс этот.
Тренировочные полеты после теории
начались с того, что нас всех стали вывозить на ТБ-3. Для нас он был
подходящим уже потому, что нас всех могли вместе погрузить в него и
при одном инструкторе-штурмане проверить каждую, что она может, чему
научилась.
И вот первый полет. Подходим мы к это четырехмоторной громадине,
стоим и не знаем, как себя вести, с чего начинать. Под крылом кучей
свалены парашюты. Штурман нам кивает – дескать, разбирайте, а мы и
не знаем, как парашют на себя надеть и пригнать по себе. Самой
смелой оказалась Тоня Пугачева – подошла к парашютам, потянула
первый попавшийся за лямки и стала надевать. Не говорю про то, что
они все были на мужиков подогнаны, на здоровых, а Тоня – 155 см
роста, она у нас самая маленькая была. Так она еще и бодро так
просунула ноги в плечевые ремни. Экипаж ТБ смотрел на нас, конечно,
- так они все со смеху покатились… Ну штурман их приструнил, показал
нам, как парашют одевать, как подгонять, помог… И в это время мимо
идет борттехник с пустым ведром. Тут у нас внутри все сжалось – все
мы уже знали, что болтанка укачивает непривычных, и всем нам
придется худо. Но, к счастью, в первый раз все обошлось и ведро
пустым вернулось… Это уже было наше большое достижение! Ну а потом,
в полетах, - по 6-7 часов ведь болтались в воздухе! – нет-нет, да
подбежит кто-нибудь к ведру. Но внимания на это уже особого не
обращали.
Потом нас перевели из Энгельса в
Йошкар-Олу, где мы доучивались.
На аэродроме мы знакомились с нашими будущими летчиками. Летчики все
до войны уже летали – или в ГВФ, или в Осоавиахиме, у всех был
большой очень налет. Они уже переучивание заканчивали. Летчики стали
к нам присматриваться, нашего штурмана-инструктора Опарина
расспрашивать – в общем, не торопились. А мы все дрожали, понятно
дело…
И вот подходит ко мне однажды Нина Малкова. А она, надо сказать,
одна из первых самостоятельно вылетела на «пешке». И предлагает мне
стать ее штурманом. Я на седьмом небе была – вот, есть командир
экипажа, который поверил, что со мной как штурманом можно летать!
Когда экипажи все сформировались, начали мы самостоятельные
тренировочные вылеты уже на Пе-2.
Аттестовали нас, получили мы звания младших лейтенантов – и стали
готовиться к перелету на фронт.
Вот. Сформировался полк. Часть
полка ушла раньше, а вторая часть – вот таких зеленых, как я – мы
пришли чуть позже.
1.12.1942г . 587 бап убыл
на Калининский фронт в состав 8ВА (аэродром Киржач).
26.12.1942г. 587 бап убыл на Донской фронт в состав 270 БАД 8ВА.
04.01.1943г. при перелете по маршруту Арзамас-Саратов в сложных
метеоусловиях на самолете Пе-2 погибли командир полка майор
Раскова М.М., штурман полка капитан Хиль К.И, воздушный
стрелок-радист Ерофеев В.Н.
Так вот сформировался полк. И при
перелете под Сталинград Раскова погибает. Она взяла наш полк… А
почему погибла я скажу – летчик она была, ее научили быть летчиком –
она как штурман не могла командовать полком, она должна была быть
летчиком. Вот они летели звеном, двое ведомых остались живы, у них
был очень хороший налет, хотя они попали в туман… она разбилась.
Полк остался без командира. Замкомандира полка у нас была Женя
Тимофеева, причем она единственная, кто пришел в полк с опытом… она
летала на СБ (мы же сначала садились на СБ, потом на «пешку») и была
командиром отдельной эскадрильи – а это большой и налет и практика…
Командир 2-й
эскадрильи ст.лейтенант Евгения Тимофеева
В.Д. - Это уже в
41-м она была комэска?
Да. Она была командиром отдельной
эскадрильи ДО ВОЙНЫ. Ее взяли в полк замкомандира полка, потому что,
конечно, ее практика и ее знания полетов на двухмоторных… у нас же
никто не летал на двухмоторном самолете, это ж нужно было… садились
на СБ, а потом на Пе-2, а Пе-2 очень строгая машина, Петлякова… ну,
лучше не было… А потом, знаете, мы к ней привыкли.
И тогда нам наша замполит… Елисеева такая была… она поехала в штаб
ВВС выбирать нам командира полка. Мужчину.
В это время какой-то полк на Пе-2 был очень потрепан,
переформирование было, и вот она смотрела… Как она пришла и сказала:
- Мне нужен командир, чтобы у него было небольшое звание, мало
орденов – чтобы все заработал он с нами.
Вот она выбрала Валентина Васильича Маркова. Когда ему сказали, он
спросил: - За что?!
Но знаете, скажу не хвалясь – он об этом не пожалел. Трудно входил
потому что, знаете, как женщины: на нее прикрикнешь – она заплачет.
На нее не заругаешься – она распоясывается…
В.Д. - Да, мне
говорили, что на мужика в критической ситуации нужно просто
матернуться…
- Да, а тут все, понимаете… Но –
он получил летный состав с очень большой практикой. У нас из
летчиков меньше 1200-1500 часов НИКОГО не было, у нас только на Пе-2
налет у летчика в среднем был часов 100. А в мужских полках по 30-40
выпускали.
В.Д. - Потому и
били так отчаянно…
- Да. И даже вот знаете – в войну
аэродромов не было, укатывали картошку там, горох, и там в дивизии,
у нас даже в корпусе (у нас Ушаков был командир корпуса), когда
собирал - и вот делили аэродромы. Как на 50 метров больше – все
мужчины дрались и все. Марков всегда сидел. Он говорил: - Мои сядут
на любом, и взлетят с любого. Мне нужна землянка, где будет стоять
чан и будет горячая вода – они стираются и моются.
И мы все это имели.
И полк потом… Марков знал – что никто не отстанет в девятке. Он дал
команду : -Вот так пошли, плоскость в плоскость – и будут идти.
"Батя", комполка
подполковник Валентин Васильевич Марков, 1944г.
20.01.1943г. 587 бап
перешел из состава 8ВА в состав 223 БАД 2 БАК 16ВА
В.Д. - А почему
вас так долго учили? На фронт ведь бросали после очень короткого
периода обучения… А вы учились больше года.
- Да. В 43-м году первая партия
под Сталинград попала, а в 43-м в сентябре вот уже вторая партия. И
нас доучили. Потому что другого пополнения не было. А они хотели,
чтобы остался женский полк. Это целиком заслуга Расковой. И еще то,
что вот кто-то там из авиационных… нарком авиационной промышленности
Шахурин очень благоволил к ней. Был у нас вроде шефа полка. Он даже
на встречи наши потом приезжал после войны… Он где-то помог. А
потом, когда полк уже заработал, ему нужно пополнение – вот оно
пришло, и все. У нас же полк неполный был. У нас две эскадрильи в
полку были. Потому что когда наша третья пришла, первые две уже
потеряли много, нас туда – и так две и остались. А кончили мы войну
– «девятка» и «пятерка». А летчиков мужчин не брали. У нас
стрелки-радисты были мужчины и много техников.
В.Д. - А откуда
пополнение шло, когда аварии были на переучивании?
- Так ведь мужчины бились. У нас
никто на переучивании не бился. У нас одна была авария – «капот»
(капотирование), но все живы-здоровы. Причем на спарке даже была. И
все. А больше ничего не было.
Слева Галина
Ломанова (пилот), справа - Людмила Попова (штурман),
поздняя осень 1944 года.
И конечно большой плюс был – это большой налет. Вот когда Раскова
шла, то у нее с одной стороны шла Година, командир звена, а с другой
стороны вот моя Галя Ломанова. Вот они шли звеном, первые вылетели.
Попали в пургу, в снег. Стали пробиваться вниз. Вот – чутье, что ли,
у тех – и Ломанова, и Година побили самолеты, но они посадили - весь
экипаж жив. Ну там у Гальки Ломановой Папуша (стрелок-радист) морду
разбил об пулемет. Но все живы. А Раскова – вот так вышло. При всем
ее таланте, кончено ей все-таки не хватило мастерства. Да еще на
«пешке». Если б она была на СБ – другое дело. А эти живы.
Люба (Година) погибла, вот она похоронена в Ельне, а Галя вот умерла
года три тому назад в Питере. Я там была, на могиле… Ну, мой летчик…
Экипаж. Это как-то цементирует. Она от меня зависит, я от нее, мы
вместе – от стрелка. Это команда. И вот в самолете я всегда
обращаюсь: «командир», «стрелок-радист»; ко мне обращаются –
«штурман». На земле пожалуйста – Ирка, Людка…Все точки расставлены
во время работы. Если командир сказал так – значит будет так. Если я
сказала – «начало боевого пути!» - все, умри! а держи. Все. НБП!
Начало боевого пути.
